«Комедии Меримэ» стали первой постановкой в театре Вахтангова Алексея Попова. Поклонники с готовностью объявили этот спектакль продолжением линии «Турандот». Особенно помогали сравнению «Комедий» с вахтанговским спектаклем декорации Игнатия Нивинского: яркие материи, арочки, спускающийся углом синий занавес в узоре из заголовок пьес и надписью: «Студия имени Вахтангова». Спектакль Попова и вправду был живым, веселым, солнечным, но без всякой «игры в театр» — на сцене бурлила настоящая борьба страстей с их стремительной чрезмерностью.

Н. Зоркая в книге «Творческий путь А.Д. Попова» пишет о спектакле: «Гуманистическая тема свободы и счастья человека, сатирическое разоблачение невежества, косности связывали поставленный Поповым спектакль с лучшими сценическими традициями Вахтангова. Но в этой постановке было ясно видно и подражание вахтанговским спектаклям, в частности «Принцессе Турандот».

Внешний облик спектакля напоминал остальные работы вахтанговцев 1923-1924 годов. Треугольный помост, на котором происходило действие, был установлен на бочках. Занавес с кривыми буквами Игн. Нивинского «Студия имени Вахтангова» соскальзывал вниз по двум поднимающимся штангам. В сцене тюрьмы (комедия «Рай и ад») стоял деревянный прямоугольник с круглыми отверстиями для головы и рук героя пьесы  Дона Пабло — это изображало закованного в колодки узника. Шатер восточного султана в пьесе «Африканская любовь», где разгоралась кровавая драма ревности, в финале распадался на глазах у публики, что должно было подчеркивать вымысел, иллюзорность происходящего на сцене.

Кроме нарочито условных декораций и гримов, в спектакле появилась так называемая «театральная ирония», то есть ироническое отношение актеров к образам и к пьесе в целом. Правда, повод к этому давал сам драматургический материал — каждая маленькая комедия Мериме кончается словами от автора, разрушающими сценическую иллюзию, например: «Остановитесь! Не убивайте себя, потому что пьеса окончена».

Но воспитание, полученное Поповым в Художественном театре, опыт практической работы в Костромской студии, осваивающей учение Станиславского, а также воспринятые молодым режиссером лучшие стороны творчества Вахтангова вступили в противоречие с формой, избранной постановщиком. Правда переживаний действующих лиц явилась тем реалистическим зерном спектакля, которое отличало «Комедии Мериме» от других студийных работ — от «Женитьбы» и пр. Это отличие было тотчас же замечено критикой. Разноречивые отзывы прессы о постановке «Комедий Меримэ» отражали и двойственность самого спектакля, и борьбу мнений, существовавшую в то время вокруг вахтанговцев».